Безжалостное лето (1959)

Июль 1943 года. Риччоне. Городок, застывший в предчувствии, как будто воздух превратился в вату. Тишина. Не просто отсутствие звука — скорее, напряжение, которое вот-вот лопнет. Карло, сын местного фашистского босса, бродит по набережной, где тени пляшут, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он... нет, скорее, они с Робертой начали двигаться иначе. Она — вдова капитана, героя войны, женщина, которая старше его на десять лет, но это не важно. Важно то, как пахнет её кожа — солью и лавандой, как будто она впитала в себя всё море и всё лето сразу.

Их роман — как трещина в стекле. Все видят, но делают вид, что не замечают. А потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Голос из радиоприёмника, резкий, как удар ножом: Муссолини пал. Карло застыл, будто его ударили током. Роберта смотрела на него, и в её глазах было что-то, что он не мог расшифровать. Страх? Нет, скорее, предчувствие.

Потом патруль. Карло остановили, и он понял, что его время истекло. Роберта предложила ему убежище — старый дом её бабушки, где пахло старой древесиной, пахнущей временем. Они решили бежать. Но война, как в том анекдоте про Штирлица, всегда находит тебя, даже если ты не ищешь её. Бомбёжка. Всё смешалось: крики, дым, запах гари, который въедается в кожу. Роберта вернулась в Риччоне. К матери, к дочери. Карло пошёл дальше. Разлука. Она была неизбежной, как смена времён года. Но разве это облегчает боль?

Роберта теперь одна. Она держится, как может. Готовит еду, улыбается соседям, но её глаза... Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? В них пустота, как в заброшенном доме. А Карло... Он где-то там, на фронте. Война меняет его. Он больше не тот мальчик, который бродил по набережной. Он вспоминает её. Её запах, её голос. Это всё, что у него осталось.

И где-то в этом хаосе, в этом безумии, они оба понимают: их история — как песчинка в море. Но разве это делает её менее важной?