Тридцать три несчастья (1962)

Уильям Гридли, дипломат, переехавший из Америки в Лондон, снял комнату у миссис Хардвик. Она была... нет, скорее, она казалась очаровательной. Её улыбка, её взгляд — всё это было как будто из другого времени, из тех старых фильмов, где героини курят сигареты в длинных мундштуках и говорят загадками. Уильям, человек практичный, вдруг обнаружил, что влюбился. Или это просто одиночество? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Но потом это случилось. Точнее, он узнал. Муж миссис Хардвик пропал. Не просто уехал — исчез. Соседи шептались, полиция задавала вопросы. Тишина в доме стала другой. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую. Уильям чувствовал её кожей, как будто она обволакивала его, не давая дышать.

Он начал задавать вопросы. Сначала осторожно, потом всё настойчивее. Миссис Хардвик отвечала уклончиво, её голос дрожал, как струна, которую вот-вот порвут. А запах... запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с её духами, создавая странный, почти болезненный контраст. Вы когда-нибудь замечали, как запахи могут рассказать больше, чем слова?

Полиция. Они были вежливы, но настойчивы, как те мокрые листья, что прилипают к подошвам осенью. Уильям обратился к послу, своему начальнику. Тот посмотрел на него так, будто видел насквозь. «Ты уверен, что хочешь в это ввязываться?» — спросил он. Уильям не был уверен. Но он уже не мог остановиться.

Тени в доме плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Уильям начал своё расследование. Соседи, друзья, случайные знакомые — каждый что-то знал, но никто не говорил всего. Или говорил, но так, что становилось только хуже. Миссис Хардвик... она была как зеркало, в котором отражалось всё, кроме правды.

И вот он сидит в своей комнате, слушая, как за стеной кто-то ходит. Это она? Или кто-то ещё? Уильям не знает. Но он знает одно: он уже слишком глубоко в этой истории, чтобы просто уйти. Или, может быть, он просто не хочет. Вы бы ушли?