Лолита (1962)

Гумберт Гумберт. Имя, которое он сам себе придумал — или, может, оно придумало его? — звучало как эхо из другого времени, из другого места. Рамсдэйл, этот сонный городок, где даже тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он снял дом — нет, скорее, дом снял его, втянул в себя, как паутина. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом сирени за окном. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату.

Шарлотта Хэйз. Она появилась внезапно, как персонаж из плохой пьесы, но с какой-то странной, почти болезненной убедительностью. Вдова. Местная. Ее голос — нет, не голос, а скорее интонация — напоминал скрип двери в пустом доме. Но это не она. Никогда она.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Долорес. Лолита. Ее имя он произносил про себя, как молитву, как проклятие. Она была везде: в солнечных зайчиках на полу, в треске гравия под колесами велосипеда, в запахе жвачки, который она оставляла за собой, как след.

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Шарлотта, с ее наивной верой в романтику, в "новое начало". Гумберт, с его холодным расчетом, который, впрочем, иногда давал трещину. Жениться? Да, это казалось логичным. Идеальным. Никто не заподозрит, если он будет рядом. Никто.

Но что-то было не так. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Воздух стал гуще, тяжелее. Даже солнце, такое яркое, казалось, светило сквозь какую-то пленку.

Он смотрел на Лолиту, на ее смех, на то, как она крутила прядь волос вокруг пальца. И в этот момент он понял — или, может, просто почувствовал, — что игра уже началась. И он не знал, кто в ней ведущий.

Запах сирени стал слишком сладким. Почти тошнотворным.