Верхом на пуле (2004)

Алан стоял на обочине, сжимая в руке потрёпанный рюкзак. Ночь была не просто тёмной — она была густой, как будто кто-то вылил чернила в воздух. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый шаг отдавался где-то глубоко внутри, в грудной клетке.

Первый попутчик появился из ниоткуда. Грузовик, старый, как будто его собрали из ржавых воспоминаний. Водитель — мужчина с глазами, в которых отражались не дороги, а что-то другое. Что-то давно ушедшее. Он говорил о жизни, о смерти, о том, как всё это переплетается. Алан слушал, но слова казались не столько речью, сколько эхом. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Молодая женщина. Её улыбка была как трещина в стекле — красивая, но с подвохом. Она говорила о вещах, которые не имели смысла, но почему-то казались важнее всего, что Алан слышал до этого. Её голос был как запах старой древесины, пахнущей временем.

Дорога тянулась, как бесконечная лента. Алан шёл, чувствуя, как мрак сгущается вокруг. Каждый шаг — это выбор. Каждый выбор — это шаг. Он думал о матери. Её слабое дыхание, бледное лицо. Как в том анекдоте про Штирлица: всё могло быть иначе, но почему-то было именно так.

Заброшенный мотель. Странные постояльцы. Знаки на пути, которые, казалось, были написаны не для него, но о нём. Алан чувствовал, как что-то наблюдает за ним. Не глазами — скорее, присутствием. Смерть? Возможно. Или просто его разум, играющий в свои игры.

Тишина снова. Но теперь она другая. Не вата, а что-то острое, как лезвие. Алан шёл, зная, что каждый шаг может быть последним. Или первым. Кто знает?

Сможет ли он дойти? Или эта ночь — уже конец? Вопросы без ответов. Но, может быть, ответы и не нужны.