Опиумная война (1997)

1839 год. Гуандун. Воздух здесь густой, как суп из рисовой муки, и пахнет — нет, не опиумом, это позже, — а чем-то старым, затхлым, будто сама земля задыхается. Линь Цзэсюй, этот... нет, не герой, скорее, человек, который верил, что может остановить волну. Он стоял на берегу, смотрел на корабли, которые, как черные тени, плыли по реке. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Опиум. Слово, которое теперь звучало как проклятие. Тысячи ящиков, горы, которые он приказал сжечь. Дым поднялся в небо, густой, едкий, как будто сам ад вырвался наружу. Но что это изменило? Они... нет, англичане, конечно, они не могли просто так смириться. Их корабли, их пушки, их... что-то большее, что-то, что нельзя было потрогать, но что висело в воздухе, как запах старой древесины, пахнущей временем.

Динхай пал. Это случилось так быстро, что никто не успел понять. Линь Цзэсюй, его лицо — нет, не лицо, а маска, за которой скрывалось что-то, что он сам, может быть, не хотел видеть. Его отстранили. Ци Шань пришел, предложил мир. Мир? Нет, это было что-то другое. Что-то, что оставило после себя горький привкус, как чай, который слишком долго настаивался.

Форт Хумэнь. Гуань Тяньпэй. Его смерть — нет, не смерть, а что-то большее. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Вы слышите? Нет, конечно, не слышите. Это было давно. Но что-то осталось. Что-то, что до сих пор витает в воздухе, как запах опиума, который уже не выветрится никогда.

И потом... потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Соглашение. Капитуляция. Слова, которые звучат как приговор. Но что это изменило? Ничего. Или всё? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?