LandLocked (2021)

Мейсон вернулся. Нет, не так — он *вполз* обратно в этот дом, как будто время решило сыграть с ним злую шутку. Дом, который когда-то был его миром, теперь стоял, как скелет, обтянутый штукатуркой. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый шаг отдавался где-то глубоко внутри, в грудной клетке. Он... нет, скорее, *они* начали двигаться иначе, эти стены. Или это он изменился? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Пыль. Её было так много, что она казалась почти живой. Она оседала на пальцах, как пепел, и пахла... чем? Старой древесиной, пахнущей временем. Или, может, это был запах чего-то другого — чего-то, что он не мог назвать, но что щекотало ноздри, как воспоминание, которое не хочет всплыть. Он наткнулся на коробку. Нет, не коробку — на *архив*. Стопки бумаг, фотографий, писем. Желтые, как осенние листья, но хрупкие, как паутина. Он начал листать. Нет, не листать — *копаться*. Всё это было похоже на раскопки, как будто он искал нечто, что потерял, даже не зная, что это было.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Он увидел её. Фотографию. Мать. Но не ту, которую он помнил — не уставшую, сгорбленную женщину, а... другую. Улыбающуюся. Смелую. Как в том анекдоте про Штирлица, где всё было не так, как казалось. Или, может, это он был слеп тогда? Детские глаза — они ведь не видят всего. Они видят только то, что им показывают. А что, если ему показывали не всё? Что, если за этими улыбками скрывалось что-то ещё? Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он почувствовал, как что-то сжимается внутри. Не боль, но... близко к этому.

Теперь он стоял на пороге. Не дома — нет, дома уже не было. Он стоял на пороге чего-то другого. Понимания? Осознания? Слова казались слишком грубыми, чтобы описать это. Он чувствовал... благодарность. Да, именно так. Благодарность за то, что смог заглянуть за занавес. За то, что увидел, что за ним скрывалось. Или, может, это был не занавес, а зеркало? Зеркало, в котором он наконец увидел себя. Или... нет, не себя. Свою историю. Ту, которую он никогда не знал.

Дом рухнет. Это было неизбежно. Но что-то останется. Что-то, что он унесёт с собой. Что-то, что, может быть, поможет ему идти дальше. Или, может, просто будет напоминать. Напоминать о том, что всё это было не зря.