Тридцать семь-надцать (2019)

Адам Пай стоял перед зеркалом, поправляя галстук. Тридцать семь лет, миллионы на счету, корпорации, которые он построил с нуля. Но сегодня он чувствовал себя так, будто снова был тем самым мальчишкой, который боялся зайти в школьную столовую. Школьные годы — они, как заноза, сидели где-то глубоко, и никакой успех не мог их вытащить. Он... нет, скорее, они, эти воспоминания, начали двигаться иначе, как только он получил приглашение на встречу выпускников. Двадцать лет. Двадцать лет, Карл! Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он вошёл в зал. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешался с ароматом духов и чего-то сладкого, возможно, пирожных. Тени плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. И вот он начал говорить. Голос дрожал, но не от страха, а от чего-то другого. От предвкушения? От мести? От желания всё переиграть?

— Я предлагаю вам год. Год вашей жизни, — сказал он, и слова повисли в воздухе, как дым от сигареты. — Годовую зарплату. Но вы вернётесь. В школу. В тот самый класс. И мы... нет, я перепишу всё. Вы поймёте, о чём я.

Они смотрели на него. Кто-то смеялся, кто-то хмурился, кто-то просто не понимал. Но он видел — в их глазах мелькало что-то знакомое. Страх? Нет, скорее, любопытство. Или... зависть? Он не стал уточнять. Пусть думают, что хотят. Потом это случилось. Один за другим они начали поднимать руки. Соглашаться. Как в том анекдоте про Штирлица, где всё идёт по плану, но никто не знает, чьему.

Адам улыбнулся. Не той улыбкой, которой он привык заключать сделки, а другой. Глубокой, почти детской. Он снова почувствовал запах школьного коридора — пыль, мел, что-то ещё. Что-то, что он не мог назвать, но что было важнее всего. И знал: это только начало.