Одиночка (2016)

Юлия жила так, будто её жизнь была разложена по полочкам — не просто аккуратно, а с какой-то маниакальной точностью. Каждый день, как часы: завтрак в 7:30, работа, вечерний чай с Машей, которая, как назло, всё пыталась её «пристроить». «Ну, Юль, ты же не хочешь остаться старой девой, правда?» — Маша говорила это с такой уверенностью, будто знала, что Юля где-то в глубине души мечтает о романтике. Но нет. Юля мечтала о диссертации. И о тишине. Тишине, которая не просто отсутствие звука, а что-то большее — будто воздух вокруг превратился в вату, плотную и непробиваемую.

Павел, впрочем, эту тишину нарушил. Он... нет, скорее, они — он и его сын, Саша. Они въехали в соседнюю квартиру с таким шумом, будто переезжали не в тихий московский двор, а на стройплощадку. Юля сначала подумала, что это очередные «новые русские», которые не умеют жить без пафоса. Но потом увидела его — Павла. Невысокий, с усталыми глазами и руками, которые всё время что-то теребили, будто искали опору. Саша, мальчик лет пяти, смотрел на всё с любопытством, но в его взгляде была какая-то... настороженность. Как будто он ждал, что вот-вот что-то случится.

И это случилось. Потом. Ты поймёшь, о чём я.

Юля сначала хотела просто закрыть дверь и забыть о них. Но Маша, как всегда, влезла со своими идеями. «Ты же психолог, Юль! Вот тебе и тема для диссертации — одинокие отцы. Это же золотая жила!» Юля сопротивлялась, но... запах. Да, именно запах. Когда она впервые зашла к ним, её ударил запах старой древесины, пахнущей временем, и чего-то ещё — то ли детского шампуня, то ли печенья, которое кто-то забыл в духовке.

Павел сначала смотрел на неё с подозрением. «Вы кто вообще?» — спросил он, и в его голосе была не просто настороженность, а что-то глубже. Страх? Нет, скорее, усталость. Усталость от всего.

Саша, впрочем, сразу к ней потянулся. «Ты будешь с нами играть?» — спросил он, и в его глазах было что-то такое, от чего Юля не смогла отказаться.

Они начали двигаться иначе. Не сразу, конечно. Сначала это были редкие разговоры у подъезда, потом — чай на кухне. Павел рассказывал о Вике, о Лондоне, о том, как он боится потерять Сашу. Юля слушала, но больше наблюдала. За тем, как он сжимает кружку, как его пальцы дрожат, когда он говорит о сыне.

А потом... потом это случилось. Ты чувствуешь, да? Это не то, что можно описать словами. Это как тени, которые пляшут на стене — то ли демоны, то ли просто отблески света.

Юля до сих пор не знает, что это было. Но она знает, что тишина, которую она так любила, больше не кажется ей такой привлекательной.