Розовая тюрьма (1999)

Мила стояла перед воротами. Не просто воротами — перед *ними*. Высокие, розовые, как будто выкрашенные в спешке, с разводами, которые на солнце казались кровоподтёками. Или это ей так казалось? Она потрогала металл — холодный, шершавый, как кожа змеи после линьки. Запах стоял странный: смесь старой древесины, пахнущей временем, и чего-то сладковатого, почти химического. Как будто кто-то пытался скрыть истинный аромат этого места. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Она вошла. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Мила шла, стараясь не шуметь, но каждый её шаг отдавался эхом, будто стены шептали: «Ты не должна быть здесь». Она... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени. Или это были люди? Она не могла понять. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Её встретили. Не сразу, не с распростёртыми объятиями, но как-то... естественно. Как будто она всегда была частью этого места. Ей дали форму. Розовую, конечно. Ткань была мягкой, почти невесомой, но на теле она ощущалась как доспехи. Или как кокон. Кто знает, что хуже.

Разговоры. Они начались сразу. Не те, что она ожидала — о свободе, о власти, о границах. Нет, это было что-то другое. О запахах. О том, как пахнет страх. О том, как пахнет власть. О том, как пахнет... она. Мила. Её кожа, её волосы, её дыхание. Они говорили, а она слушала, и вдруг поняла, что это не интервью. Это что-то большее.

Потом был он. Нет, не он. Они. Начальник. Или начальница? Голос был низким, но мягким, как бархат, который кто-то забыл в углу на годы. Глаза... глаза были как две щели в двери, за которой скрывается всё, что ты боишься узнать.

— Ты думаешь, ты здесь для книги? — спросили её. Или это был вопрос?

Мила не ответила. Она уже знала, что книга — это только начало. Или конец. Кто знает.

Тени снова зашевелились. Или это были люди? Она не могла понять. Но одно она знала точно: Розовая Тюрьма — это не место. Это состояние. И она уже была внутри.

Или всегда была.