Казнь (2022)

1991 год. Провинциальный городок, где время будто застряло в паутине пыльных дорог и ржавых заборов. Исса Давыдов, следователь по особо важным делам, сидит в своём кабинете, заваленном папками. На столе — чашка кофе, остывшая до температуры комнаты. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Дело, которое он закрыл десять лет назад, снова открылось. Как будто кто-то вытащил старую рану из глубин памяти и вскрыл её ножом. Выжившая жертва. Её голос, записанный на плёнку, звучит так, будто она говорит из-под земли. Тихий, но настойчивый. Как шёпот в пустой комнате.

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Давыдов чувствует, как его ладони становятся влажными. Он помнит, как тогда, в 81-м, подписывал отчёт. Под давлением. Давлением, которое он сам себе объяснял как необходимость. "Дело закрыто", — сказал он тогда. Но теперь... теперь это случилось. Ты поймёшь, о чём я.

Он выходит на улицу. Вечер. Тени пляшут, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивается с ароматом мокрого асфальта. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Давыдов идёт к дому выжившей. Её окна тёмные, как глаза мёртвого. Он стучит. Никто не отвечает. Но дверь приоткрыта. Внутри — запах сырости и чего-то ещё. Что-то, что он не может назвать.

Он заходит. Пол скрипит под ногами. В углу — старая фотография. На ней — он сам, моложе, с другими людьми. Людьми, которых уже нет.

"Почему я не заметил этого тогда?" — думает он. Но ответа нет. Только тишина. И запах. Всегда этот запах.

Он садится на стул. Руки дрожат. Он знает, что должен сделать. Но знает ли он, как?

Вопросы. Их слишком много. И слишком мало времени.

А за окном — город. Город, который никогда не спит. Или спит, но только притворяется.

Давыдов берёт трубку. Звонит.

"Это я. Начинаем сначала".

И тишина снова возвращается. Но теперь она другая. Теперь она ждёт.

Или это он ждёт?

Вы тоже это чувствуете?