Ночь в музее 2 (2009)

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую, и каждый шаг Ларри отдавался эхом, как будто кто-то шёл за ним. Он остановился, оглянулся. Никого. Или нет? Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке, когда свет выключают, а музыка ещё играет. Он вздохнул, поправил фонарик. «Ну, Ларри, — подумал он, — опять ночь. Опять они. Или... нет, скорее, они уже начали двигаться иначе».

Скелеты динозавров — они всегда первыми. Их кости скрипели, как старые двери, но сегодня что-то было не так. Они не просто бродили, они... как будто ждали. Ждали чего? Ларри не успел подумать, как из зала Гражданской войны донёсся гул. Там, в полумраке, солдаты снова выстроились в линии, штыки блестели, как зубы хищника. Но что-то было не то. Они смотрели не друг на друга, а куда-то в сторону. В сторону нового зала.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Новый экспонат. Она. Ларри даже не сразу понял, что это она. Сначала просто почувствовал запах — не пыли, не старой древесины, пахнущей временем, а чего-то живого. Травы, может быть. Или кожи. Он обернулся, и она стояла там, в свете луны, пробивавшегося через стеклянный купол. Индианка. Нет, не просто индианка — она была как... как будто вышла из легенды. Её глаза смотрели сквозь него, будто знали что-то, чего он никогда не поймёт.

Теодор Рузвельт, как всегда, был рядом. Он размышлял о тайнах бытия, но сегодня его монолог прервался. Он посмотрел на неё, потом на Ларри, и в его взгляде было что-то... предостерегающее? Или предвкушающее? Ларри не понял. «Вы тоже это чувствуете? — спросил он у Рузвельта, но тот только покачал головой. — Или мне показалось?»

А потом началось. Миниатюрные ковбои и римляне, обычно занятые своими войнушками, вдруг остановились. Первобытные люди, разжигавшие костёр, замерли. Даже динозавры, эти вечные шумные гиганты, затихли. Тишина снова накрыла музей, но теперь она была другой. Напряжённой. Как перед грозой.

И Ларри понял: эта ночь будет не такой, как все. Она уже не такая.