Лига выдающихся джентльменов (2003)

Аллан Куотермейн, сидя в полуразрушенном клубе где-то на окраине Лондона, затянулся сигарой. Дым вился вокруг него, как змея, и запах старой древесины, пропитанной временем, смешивался с горьковатым ароматом табака. Он... нет, скорее, они уже начали двигаться иначе. Фантом. Это имя звучало как проклятие, как шепот из тени, который нельзя игнорировать. Аллан знал, что один он не справится. Нужны были другие. Необычные. Те, кто умеет действовать в темноте, где правила пишутся на ходу.

Мина Харкер вошла бесшумно, как тень, но её присутствие ощущалось сразу — холодок по коже, будто кто-то провёл льдом по спине. Она не сказала ни слова, только посмотрела на него своими глазами, в которых мерцало что-то древнее, почти забытое. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную и тяжёлую. И в этой тишине появился Немо, его пальто пахло морем, солью и чем-то ещё, что нельзя было назвать, но что явно не принадлежало этому миру.

— Мы не можем позволить ему развязать войну, — сказал Аллан, но это было не просто заявление. Это был вызов. Вызов, который они все чувствовали, даже если не говорили об этом вслух. Тени плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Родни Скиннер, человек-невидимка, появился из ниоткуда, его голос звучал как эхо, будто доносился из другого измерения. — Он уже близко. Фантом. Он играет с нами, как кошка с мышью. Но мы не мыши, правда? — Его слова повисли в воздухе, как вопрос, на который никто не хотел отвечать.

Дориан Грей вошёл последним, его лицо было спокойным, но в глазах читалось что-то... другое. Бессмертие — это не дар, это проклятие, и он знал это лучше всех. — Мы остановим его, — сказал он, но в его голосе не было уверенности. Скорее, вызов. Вызов самому себе.

И они двинулись. Вместе. Каждый со своими демонами, каждый со своими страхами. Но вместе. Потому что иначе нельзя. Потому что Фантом уже начал свою игру, и ставки были слишком высоки. Мир? Нет, что-то большее. Что-то, что они даже не могли назвать.