Женщины (2008)

Мэри Хайнс стояла у окна, глядя на сад, где тени деревьев плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Она всегда любила этот дом — запах старой древесины, пахнущей временем, смешанный с ароматом свежесваренного кофе. Но сегодня что-то было не так. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Она... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Стивен, ее муж, стал каким-то отстранённым, будто его мысли были где-то далеко. Или с кем-то.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Она нашла чек из ювелирного магазина, который не предназначался ей. И духи. Не её аромат — что-то сладкое, навязчивое, как дешёвый коктейль. Мэри закрыла глаза, пытаясь уловить запах, но он уже растворился, оставив после себя лишь горький привкус. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Сильвия, её подруга, сразу заметила перемену. «Ты выглядишь, как будто тебя только что сбил автобус», — сказала она, поправляя свои идеально уложенные волосы. Сильвия всегда знала, что сказать. Но даже её уверенность не могла скрыть тревогу в глазах. Мэри хотела рассказать ей всё, но слова застряли в горле, как комок. Вместо этого она просто сказала: «Стивен... он...» И остановилась. Нет, не он. Они. Они начали двигаться иначе.

А потом была та продавщица. Молодая, с улыбкой, которая казалась слишком яркой, слишком нарочитой. Мэри видела её в торговом центре, когда зашла за подарком для дочери. Она... нет, они. Они стояли вместе, смеялись, и что-то в их взгляде было слишком личным. Мэри почувствовала, как земля уходит из-под ног. Или это был пол? Она не могла понять.

Теперь она сидела на кухне, держа в руках чашку кофе, который уже остыл. Запах кофе смешивался с запахом её страха — резким, металлическим. Она думала о дочери, о доме, о своей карьере. Всё это было таким хрупким, как стекло, которое вот-вот разобьётся. И она не знала, сможет ли собрать осколки.

Сильвия позвонила. «Ты ещё жива?» — спросила она, и Мэри услышала в её голосе что-то новое. Нежность? Или просто усталость? «Почти», — ответила Мэри, и её голос дрогнул. Она не знала, что будет дальше. Но знала одно: тишина больше не будет прежней.