Тринадцать (2003)

Трэйси. Нет, скорее, Трэйси *до*. Та, что с аккуратными косичками и тетрадями, подписанными с точностью до миллиметра. Та, что знала, как правильно, и не сбивалась. Но потом... потом это случилось. Иви. Она вошла в её жизнь, как ветер с улицы, приносящий запах сигарет, дешёвой туалетной воды и чего-то ещё — чего-то, что Трэйси не могла назвать, но что щекотало ноздри и заставляло сердце биться быстрее.

Иви была... нет, не просто популярной. Она была *той самой*. Той, которая знала, как жить. Той, которая смеялась так, будто ей плевать на всё, и, может, так оно и было. Трэйси смотрела на неё, как на огонь в темноте, и не могла отвести взгляд. А потом — ты поймёшь, о чём я — она сама начала гореть.

Мама, Мелани, заметила сразу. Нет, не сразу, конечно, но... как будто воздух вокруг Трэйси стал плотнее, тяжелее. Запах её изменился — не духи, не шампунь, а что-то другое. Что-то, что пахло улицей, свободой и... опасностью? Мелани пыталась говорить, но слова застревали где-то в горле, как будто она сама не верила в то, что говорила.

А Трэйси? Она... нет, они. Они начали двигаться иначе. Тени плясали вокруг них, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Трэйси чувствовала, как её кожа становится чужой, как будто она снимает старую одежду и надевает новую, но эта новая — слишком тесная, слишком... чужая.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Иви смеялась, и Трэйси смеялась вместе с ней. Но иногда, в тишине, когда оставалась одна, она слышала что-то. Тишину. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и она задыхалась.

А потом... потом это случилось. То, о чём не говорят. То, что остаётся в уголках памяти, как запах старой древесины, пахнущей временем.

Трэйси больше не была Трэйси. Или, может, она стала ею впервые. Кто знает?