Кобейн: Чёртов монтаж (2015)

Курт. Нет, не просто Курт — он... нет, скорее, они. Они начали двигаться иначе, как будто сама земля под ногами стала другой. Абердин, Вашингтон. Город, где дождь — это не просто погода, а состояние души. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. И где-то в этой вате, в этом тумане, он начал писать. Не песни — крики. Крики, которые потом стали гимнами.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Слава. Она пришла неожиданно, как в том анекдоте про Штирлица, который ждал звонка, но не знал, откуда он раздастся. И вот они уже на сцене, а зал кричит так, будто это не люди, а одно огромное существо. Но за всем этим — запах старой древесины, пахнущей временем. Его комната, где он сидел, сгорбившись, с гитарой. Где он писал не для них, а для себя. Или для неё. Кортни. Она была... нет, она *есть*. Как ветер, который то ласкает, то рвёт на части.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Что за всем этим — не просто музыка, а что-то большее. Что-то, что он не смог удержать. Его голос — не голос, а трещина в стекле. Его глаза — не глаза, а две дыры в мире, через которые видно что-то, чего мы не должны видеть. И потом... тишина. Опять. Но теперь она другая. Теперь она навсегда.

Он оставил после себя не просто песни. Он оставил след. Как будто кто-то провёл пальцем по пыльному стеклу, и теперь сквозь него видно то, что было скрыто. Или то, что мы сами скрывали. Вы понимаете, о чём я? Нет, не понимаете. И я тоже. Но это неважно. Важно то, что он был. И что он есть. Даже сейчас.