Робинзон Крузо: Очень обитаемый остров (2016)

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Робинзон замер, чувствуя, как воздух вокруг него сгущается, становится плотным, почти осязаемым. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, впитав в себя всё, что могло бы нарушить этот странный покой. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Остров, который он считал пустынным, оказался... живым. Не в метафорическом смысле, нет. Он дышал, шевелился, реагировал. И не только он. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Сначала это был только шорох листьев, потом — голос. Нет, не голос. Голоса. Множество голосов, переплетающихся в странную мелодию, как в том анекдоте про Штирлица, где всё оказывается не тем, чем кажется.

Попугай. Да, именно он первым нарушил молчание. Вторник — так он представился. Его перья блестели, как мокрая трава на рассвете, а голос... голос был таким, будто кто-то натянул струну на старую гитару и ударил по ней с нежностью. «Ты... ты не из наших», — сказал он, и Робинзон почувствовал, как его сердце замерло. Не из их. Кто они? Или что они?

Запах старой древесины, пахнущей временем, смешался с чем-то сладковатым, почти фруктовым. Это был остров, но не тот, что он знал. Хамелеон, тапир, ещё кто-то... они смотрели на него, как на чудо. Или на угрозу. Робинзон не мог понять. Их глаза — блестящие, как стекло под луной — казалось, видели его насквозь. «Ты здесь не один», — сказал Вторник, и это прозвучало как предупреждение. Или как приглашение.

Они начали говорить. О себе, о мире, о том, что они знали и чего не знали. Робинзон слушал, но его мысли путались. Это был не просто остров. Это был... дом. Или тюрьма. Или что-то среднее. Он не мог решить. Но одно он понял точно: здесь всё было не так, как он привык. И, возможно, это было хорошо. Или плохо. Или и то, и другое одновременно.