Мы из Кронштадта (1936)

Кронштадт. Осень. Ветер с Финского залива несёт с собой не просто холод, а что-то древнее, солёное, как слеза, выдавленная временем. Тени от фонарей пляшут на мостовой — то ли демоны, то ли просто пьяные матросы, возвращающиеся с гулянки. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую. Или это только мне так кажется? Вы тоже это чувствуете?

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Не спеша, но с какой-то внутренней решимостью, как будто знали, что конец близок. Или начало? Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Запах старой древесины, пропитанной временем и морской солью, смешался с чем-то металлическим, острым. Как будто кто-то открыл дверь в прошлое — или будущее? — и оттуда потянуло холодом.

Они шли по узкой улочке, где дома стояли так близко друг к другу, что казалось: протяни руку — и коснёшься истории. Но история здесь была не в книгах, а в камнях под ногами, в трещинах на стенах, в каждом скрипе дверей. «Как в том анекдоте про Штирлица», — кто-то сказал вдруг вслух. Или это было только в голове? Голоса смешались с ветром, и стало непонятно: кто говорит, кто слушает.

Тени плясали всё быстрее. Или это они сами ускорились? Руки в карманах пальто сжимались в кулаки — то ли от холода, то ли от напряжения. Потом... потом всё остановилось. Тишина снова стала ватой, но теперь она была другой — тяжёлой, как будто её можно было потрогать. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

И тут он понял: это не конец и не начало. Это просто пауза. Та самая пауза перед тем, как что-то произойдёт. Или уже произошло?