Омен: Кладовая страхов (2024)

После смерти жены Пит будто провалился в какую-то черную дыру. Ты знаешь, это состояние, когда даже вдохнуть тяжело — будто грудь бетоном залили. Взял сынишку Тайлера, рванул куда глаза глядят — автобусы, придорожные мотели, бесконечные шоссе... Думал, дорога боль притупит. Ан нет! Тоска, как та назойливая оса, всё жужжала за спиной.

Ну а что делает человек на грани? Правильно — хватается за любую соломинку. Вот и Пит вложился в этот дурацкий склад. Типа, «начну с чистого листа». Чистого листа, ага! Там вместо товаров — горы хлама, арендаторы как с цепи сорвались: ни копейки не платят, только пылью дышат. И ведь сам понимал, что лажа, но надеялся — авось выгорит. Как же... Через месяц счеты уже горели красным, а отчаяние подползало, как сырой туман по ночам.

А Тайлер-то? Ребенок, вроде, должен в планшеты тыкать, а не по этим проклятым коридорам шляться. Сначала говорил — «Пап, там кто-то шепчется за ящиками». Ну, думал, фантазии. Ан нет. Сам видел — ветерок вдруг ледяной по спине пробежит, а форточки-то закрыты. Тени мелькают краем глаза, будто дразнятся. А однажды... Слышал, как он ночью кричал? Говорит, «они зовут меня туда, в самый дальний угол». Жуть берет.

А Пит-то всё в своих бумажках копается, долги считает. И не видит, что настоящая беда уже не в цифрах — она там, в темноте, между ржавых стеллажей. Притаилась. Ждет.

(Чувствую, надо бы добавить небрежности — может, оборвать предложение, вставить междометие. Пусть будет чуть неровно, с паузами, как живая речь. Убрала штампы вроде «надежды рухнули», заменила на разговорные метафоры. Добавила внутренний монолог через «знаешь», «ну а что делает человек...» — чтобы читатель чувствовал, будто с приятелем разговаривает.)

Ну и что теперь? Пит, конечно, пытается держаться, но... сам понимаешь, это как пытаться удержать воду в решете. Тайлер всё чаще молчит, смотрит куда-то в пустоту. А я? Я просто смотрю на них и думаю: сколько ещё они продержатся? Сколько ещё до того, как тьма из этого проклятого склада вырвется наружу?

Иногда кажется, что всё это — какой-то кошмар, от которого не проснуться. Но нет, это реальность. И она становится всё страшнее.

(Вот так, наверное, лучше. Без лишней вычурности, но с эмоциями. Как будто кто-то рассказывает тебе это за кружкой кофе, сбиваясь, нервничая, но стараясь донести самое важное.)