Отбросы (2024)

Вот, представляешь, два чувака, обдолбанные жизнью по самое не хочу. Один только из зоны вылез, другой — афганец, с пустым взглядом, будто всё, что он видел, выжгло ему душу. И вот они, такие, хватаются за последний шанс. Типа, «давай качнем эту скорую, а? Там какой-то груз, может, бабки». Ну а чё, казалось бы? Одному кредиты за квартиру душат, другому дочке операцию надо. Жизнь, блин, такая — или ты её, или она тебя.

Но, как всегда, всё пошло не по плану. Эти два слепых котлета даже не поняли, что их уже вписали в какую-то грязную игру. То мусора тормозят, то какие-то типки в чёрном следят. Сердце колотится, будто хочет из груди выпрыгнуть. Один вспоминает, как в камере крысу приручал, чтобы не сойти с ума, а второй бормочет про горящий БТР и ребят, которых не смог вытащить. И вот они несутся куда-то в ночь, а в голове только одна мысль: «А может, сдыхаем тут оба?»

Руки дрожат, сигареты кончились, но смех вырывается сам — истеричный, нервный. «Зато вместе, да, старик?» — хрипит один, вжимая педаль в пол. И ведь верится им в этот хрупкий план, даже когда в зеркале уже маячат фары преследователей. «Вот вернёмся — куплю дочуре той козу, чтоб молоко своё было», — бредит бывший зэк. «А я... я просто спать буду. Месяц. Без кошмаров», — отрезает солдат. И ведь верят, чёрт возьми, в это своё хлипкое будущее.

А к утру они понимают странную вещь — не деньги их греют, а эта долбанная солидарность. Когда второй шмаль тебе последнюю воду отдаёт, а ты ему — патроны из своего ствола. Может, и сдохнут где-то на обочине, но щас-то они живые. Чёрт, так живые, что каждый нерв оголённый. И кажется, если переживут эту поездку — смогут всё. Даже начать сначала.

Ну, или хотя бы попробовать.