Настоящая боль (2024)

Представь: два кузена — Дэвид и Бенджи. Ну, знаешь, такие, которые вообще на разных планетах живут. Дэвид — это тот, кто раскладывает носки по цветам и строит маршруты с точностью до минуты. А Бенджи? Ну, это тот, кто может свернуть с дороги, потому что увидел «крутой граффити на сарае». И вот они, представь, запихиваются в одну машину на две недели. Я бы, честно, посмеялась, если бы мне такое сказали. Но они едут. По польской глуши. Пытаются почтить память бабушки, которая, я уверена, сейчас где-то там, на облаке, ржёт над этим цирком.

Сначала всё мило, конечно. «Ой, давай споём её любимую песню!», «А помнишь, как она пекла эти яблочные пироги?». Ну, знаешь, как обычно. Но к третьему дню... о боже. Дэвид начинает нервничать, потому что Бенджи опять свернул куда-то не туда. А Бенджи? Ему вообще всё равно, он же «вдохновляется моментом». И тут, конечно, всплывают все старые косяки. Кто кому смс слил в десятом классе, кто чью идею для проекта украл, и этот вечный спор — чья мама больше доставала бабушку. Ну, ты понимаешь, классика.

Но самое странное — это места, через которые они едут. Как будто кто-то специально подбрасывает им кусочки пазла. То официантка в кафешке оказывается подругой их прадеда, то в старом альбоме находится фото, где бабушка в 20 лет стоит на том же самом мосту. И знаешь, что самое интересное? Они начинают понимать, что их вечное «ты не в моей тарелке» — это не проклятие, а... ну, типа, преимущество. Бенджи учит Дэвида срывать планы ради заката над Вислой, а Дэвид показывает, как валун в лесу может рассказать историю вековой давности. Ну, типа, баланс.

К концу поездки они, конечно, не становятся идеальными братьями-единомышленниками. Всё ещё спорят из-за музыки в машине и храпят по-разному. Но теперь у них есть шутка: «Бабушка, ты точно подстроила этот трэш, да?». И знаешь, мне кажется, где-то там, на облаке, старушка ухмыляется. План сработал.