Ментовские войны 6

Шилов стоял у окна, глядя на серый питерский рассвет. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, давящую. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Бандиты, которые раньше действовали как стая волков, теперь вели себя как крысы — осторожно, почти незаметно. Но Шилов знал: крысы кусаются больнее.

Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в комнате. Он вспомнил, как вчера Женя, его дочь, спросила: «Пап, а ты когда-нибудь боишься?» Он не ответил. Не потому, что не знал, что сказать, а потому, что боялся сказать слишком много.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Магазин на углу, крики, выстрелы. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Шилов бросился туда, не думая. Но когда он увидел, как один из них направил ствол на Женю, мир сузился до точки.

— Ты уверен, что хочешь играть в эту игру? — спросил он, глядя в глаза бандиту. Голос был спокоен, но внутри всё горело.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Когда всё вокруг рушится, а ты стоишь на краю, и единственное, что держит, — это мысль: «Я должен».

Он схватил бандита за руку, почувствовал холод металла и шершавость кожи. Запах пота, дешёвого одеколона, страха. Шилов знал, что этот момент изменит всё. Но что именно?

— Пап, — раздался голос Жени. Она смотрела на него, и в её глазах была не детская наивность, а что-то глубже. Что-то, что он не мог назвать.

Шилов отпустил бандита, но не взгляд. Он знал: это только начало. Оборотни в погонах, крысы в человеческом обличье — они никуда не исчезли. Они ждали.

И он ждал.

Тени сгущались, но Шилов знал: даже в самой густой тьме есть свет. Иногда это просто спичка, которую ты зажигаешь сам.

— Поехали, — сказал он Жене, и они вышли на улицу.

Холодный ветер ударил в лицо, но Шилов не почувствовал его. Он чувствовал только одно: время уходит. И он должен успеть.

Всё остальное — детали.