Красное небо (2018)

Три брата. Нет, не просто братья — три острых угла, три грани одного кристалла, который вот-вот расколется. Отец, тот самый, чьё имя произносили шёпотом, оставил им империю. Не бизнес, не наследство — империю. И каждый из них, как в том анекдоте про Штирлица, думал, что он-то и есть главный. Но главным быть — это не только сидеть в кресле с резными подлокотниками, пахнущими старой древесиной, временем и... чем-то ещё, что не описать. Это ещё и ответственность. А они этого не понимали. Пока.

Старший, Дмитрий, всегда был ближе к отцу. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе, когда старик ушёл. Дмитрий думал, что знает всё. Но знание — это не власть. Власть — это когда ты чувствуешь, как тени пляшут за твоей спиной, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. И ты не знаешь, кто из них друг, а кто враг. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Средний, Алексей, всегда был тише. Но тишина — это не отсутствие звука. Это когда воздух превращается в вату, и ты слышишь каждый свой вдох. Он не хотел власти. Или хотел? Нет, скорее, он хотел доказать, что может. Но доказать кому? Себе? Отцу, которого уже нет? Или тому, кто смотрит на него из зеркала каждое утро?

Младший, Иван, был... другим. Он не играл по правилам. Или играл, но так, что никто не мог понять, где кончается игра и начинается реальность. Он был как ветер — неуловимый, но разрушительный. И он знал, что власть — это не кресло, не деньги, не страх. Это что-то другое. Что-то, что нельзя потрогать, но можно почувствовать. Как запах дождя перед грозой.

И вот они стоят друг против друга. Не в буквальном смысле, конечно. Но ты понимаешь, о чём я. Они начали с амбиций, с желания доказать, кто достоин. А закончили... нет, они ещё не закончили. Они только начали понимать, что власть — это не то, что они думали. Это не привилегия. Это жертва. И каждый из них должен решить, готов ли он заплатить эту цену.

Но самое страшное — это не борьба. Это момент, когда ты понимаешь, что твой брат — уже не брат. Он... нет, они стали чем-то другим. И ты не знаешь, сможешь ли ты вернуть то, что было. Или это уже навсегда потеряно?