С чистого листа (1 сезон)

Даша... нет, Ирина. Или всё-таки Даша? Голова раскалывалась, будто кто-то вбил туда гвоздь, а потом забыл его вытащить. Она открыла глаза, и первое, что почувствовала, — запах. Не лекарств, не больничной стерильности, а чего-то старого, глубокого. Древесины, наверное. Или времени. Всё вокруг было чужим, но при этом... знакомым. Как будто она видела это во сне, но не могла вспомнить, когда именно.

— Ты проснулась, — сказал мужчина у кровати. Его голос был мягким, но в нём чувствовалась сталь. Михаил. Михаил Литовченко. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Она не могла объяснить, но что-то в его взгляде заставляло её кожу покрываться мурашками. — Ты Ирина. Моя жена.

Жена? Она попыталась сесть, но тело не слушалось, будто кто-то заменил её мышцы на вату. Тишина вокруг. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в плотную массу, которая давила на уши. Она хотела спросить, что случилось, но слова застряли в горле. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Вспышка. Не света, а скорее ощущения. Как будто кто-то выдернул пробку, и всё потекло в обратную сторону.

— Ты ударилась головой, — продолжал он, словно читая её мысли. — Но всё будет хорошо. Мы справимся.

Мы? Она посмотрела на свои руки. Они казались чужими. Кожа была гладкой, но на левой ладони — шрам. Маленький, едва заметный. Она его не помнила. Или помнила? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Иногда память — как вода: пытаешься её удержать, а она просачивается сквозь пальцы.

— Где я? — наконец выдавила она.

— Дома, — ответил он. Но дом ли это? Тени на стенах плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Она хотела спросить, где настоящая Ирина, но язык не поворачивался. Вместо этого она почувствовала, как что-то холодное коснулось её запястья. Его рука. Или нет? Она не была уверена.

— Отдохни, — сказал он. — Всё наладится.

Но она знала, что это неправда. Что-то было не так. Что-то глубоко внутри, как заноза, которую нельзя вытащить. И она должна была это понять. До того, как станет слишком поздно.