В лесу, где никого нет (1 сезон)

Вот, представь: лес, сосны, заброшенный домик. Лето. Тишина. Йон Ха думал, что это будет его побег от всего — ну, знаешь, классика: «уеду в глушь, чтобы писать, медитировать, не видеть людей». Он уже видел себя на веранде, с чашкой чая, под стрекот кузнечиков... Ан нет! Всё пошло наперекосяк, когда в его дверь постучалась *она*. Ю Сон Ха. Даже имя звучало как начало какой-то дурацкой шутки или детектива, который вот-вот станет твоей жизнью.

Тишина будто ножом разрезалась. То ли фея из местных легенд, то ли беглая невеста — смеялась слишком громко, трогала книги на полках без спроса, а взглядом выворачивала комнаты наизнанку. «Случайно забрела», — говорила. Ну да, конечно, в эти-то дебри? Йон Ха хотел было послать её куда подальше, но что-то остановило. Может, её смех, слишком живой для этого места. Или взгляд, который будто знал что-то, чего он сам не понимал.

А потом началось... Стены домишка, который он считал своим убежищем, вдруг ожили. Под половицей — пожелтевшие письма 2000-х, в старом шкафу — фото какого-то хмурого типа в плаще (Ку Сан Чжун, если верить подписи). И везде её следы — то заколка под диваном, то тени на стенах, которые шептались по ночам. Йон Ха вроде бы должен был испугаться. Бежать. Но вместо этого он рылся в архивах, как одержимый, спорил с местными стариками за бутылкой сливового вина и ловил себя на мысли, что эта жутковатая история с прошлым... затягивает. Как болото. Там, в тисках тайн, было странно уютно — будто он наконец-то проснулся после долгой спячки.

А Ю Сон Ха? То исчезала на дни, то возникала с новыми загадками: «Ты уверен, что хочешь это знать?» Чёрт, да он уже не мог остановиться. Каждый ответ рождал три вопроса, каждый шаг глубже увязал в этом клубке из прошлого. И знаешь, что самое дурацкое? Ему нравилось это безумие. Даже когда ветер с воем гулял по трубам, а тени на стенах начинали двигаться...

Иногда он ловил себя на мысли, что, может, это всё сон. Или бред. Но потом она снова появлялась, с той же улыбкой, с тем же взглядом, который будто говорил: «Ты сам это начал, теперь держись». И он держался. Потому что, чёрт возьми, это было интереснее, чем всё, что он знал до этого. Даже если это кончится плохо. А оно, скорее всего, кончится плохо. Но пока... пока он был готов идти до конца.