Сироты (1 сезон)

Мави, Мози, Бэмби и Зейнеп. Четыре имени, четыре судьбы, сплетённые в один узел. Или нет, скорее, в один клубок — запутанный, с узлами, которые не развяжешь, только разрежешь. Они встретились в «Доме надежды Али Каана», месте, которое должно было стать временным пристанищем, но стало чем-то большим. Махир Бозтепе, основатель приюта, верил, что каждый ребёнок заслуживает семью. Но что такое семья? Вы тоже задумывались об этом? Для Мави это было что-то вроде запаха старой древесины — тёплое, но далёкое. Для Мози — пустота, которую она пыталась заполнить шутками. Бэмби искала её в книгах, а Зейнеп... Зейнеп просто молчала, как будто слова могли обжечь.

Тени в коридорах приюта плясали, как демоны. Или как пьяные на субботней вечеринке — кому как видится. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, давящую. Девочки сидели в углу, обнявшись, как будто их связывала невидимая нить. Айшегюль, их попечительница, иногда заглядывала в комнату, принося с собой запах кофе и что-то неуловимое — надежду? Или просто привычку заботиться? Она говорила: «Всё будет хорошо». Но что такое «хорошо»? Вы знаете?

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Не сразу, но поймёшь. Мави нашла письмо — старое, пожелтевшее, с обрывками слов. Оно пахло временем, как будто его держали в руках тысячи раз. Или нет, не временем — скорее, слезами. Они начали читать его вместе, но... нет, скорее, Мави читала вслух, а остальные слушали, затаив дыхание. Письмо было о семье. Или о её отсутствии. Или о чём-то третьем, что нельзя выразить словами.

А потом они просто сидели. Тишина снова накрыла их, как одеяло. Но на этот раз она была другой — не давящей, а... успокаивающей. Как будто они нашли что-то, что нельзя потерять. Или, может быть, просто поняли, что потерять уже нечего. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?