Письма с Иводзимы (2006)

Остров Иводзима, 1945 год. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую, в которой даже дыхание кажется преступлением. Но это только перед атакой. Потом начинается ад. Ад, который они, японские солдаты, знают слишком хорошо. Они... нет, скорее, мы — потому что, когда пишешь об этом, невольно становишься частью их мира, — мы держимся. Не знаю, как. Наверное, просто потому, что другого выбора нет. Или потому, что кто-то когда-то сказал: «Держись, даже если всё вокруг рушится». И они держатся.

Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке, если бы такие вечеринки вообще были возможны здесь. Но это не смешно. Никто не смеётся. Даже шутки, которые иногда проскакивают, звучат как-то плоско, будто их проглотила эта проклятая земля. Земля, которая пахнет порохом, кровью и чем-то ещё — старым, глубоким, как будто время здесь остановилось и начало гнить. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Они сидят в окопах, и каждый знает, что шансов нет. Но они всё равно стреляют. Стреляют, потому что это всё, что у них осталось. Потому что за спиной — Родина. Или её образ, который они себе создали. Кто-то пишет письма. Кто-то молчит. Кто-то смотрит в небо, как будто ищет там ответа. Но небо здесь другое — серое, низкое, как крышка гроба. Или это просто кажется?

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Они пошли в контратаку. Не потому, что хотели, а потому, что иначе нельзя. Они шли, и казалось, что каждый шаг — это шаг в пустоту. Но они шли. И кричали. И падали. И снова вставали. Или не вставали. Кто считал? Кто мог считать?

А потом снова тишина. Та самая, ватная. И запах. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешанный с чем-то острым, металлическим. Или это просто кровь? Не знаю. Но знаю одно: они держались. До последнего. И это, наверное, самое важное.