Фауст (1926)

Архангел Михаил и Сатана. Нет, скорее, они уже давно не просто архангел и Сатана — они стали чем-то вроде старых знакомых, которые то и дело сходятся в спорах, как два завсегдатая трактира, только вместо кружек пива у них — судьбы людей. И вот однажды, в этот раз, их спор зашел о том, что сильнее: добро или зло. Не абстрактно, нет. Они выбрали себе поле битвы — город, зараженный чумой, и человека, который, казалось бы, олицетворял всё самое светлое. Доктор Фауст. Ученый, мудрец, благодетель. Но даже он, с его знаниями, с его книгами, с его... нет, скорее, с их пыльными страницами, пахнущими временем и тщетностью, оказался бессилен перед лицом смерти.

Фауст стоял у окна. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую, и каждый вдох давался с трудом. Город за окном был пуст, как вымерший. Тени плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке, если бы такие ещё оставались. Он закрыл глаза, и запах старой древесины, пропитанной годами, ударил в нос. Это был запах его кабинета, его жизни, его поражения.

И тогда он решился. Нет, не сразу. Сначала были сомнения, потом страх, потом... потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Он вызвал Сатану. Тот явился, как всегда, с улыбкой, которая не обещала ничего хорошего. «Сила в обмен на душу», — сказал он. Фауст согласился. Не потому, что хотел, а потому, что другого выхода не видел.

Сначала всё шло хорошо. Чума отступала, люди выздоравливали, город оживал. Но чем больше Фауст спасал, тем больше чувствовал, как что-то внутри него меняется. Не сразу, нет. Сначала это было едва заметно — как легкий холодок в груди, как тень, которая всегда где-то рядом. Потом... потом это стало явным. Он начал замечать, что его мысли стали чужими, его поступки — чужими. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Михаил наблюдал. Сатана тоже. Один — с надеждой, другой — с наслаждением. Фауст стал полем битвы, но битва эта была не только за его душу. Она была за что-то большее. За то, что даже они, архангел и Сатана, не могли до конца понять.

И вот он стоит снова у окна. Город спасен, но он сам... он сам уже не тот. Ветер за окном шелестит листьями, как страницами старой книги. Фауст смотрит на свои руки. Они всё ещё его? Или уже нет?