Миссия правосудия (1992)

Курт Харрис стоял у окна, глядя на город, который, казалось, дышал через раз. Улицы, которые он знал как свои пять пальцев, теперь казались чужими. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Город изменился. Или это он? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Рэчел Ларкин. Её имя звучало как обещание. Обещание порядка, безопасности, нового начала. Но за её улыбкой, такой уверенной, такой... нет, не уверенной, а расчетливой, скрывалось что-то другое. Что-то, что он не мог ухватить. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или, может, это был запах. Запах старой древесины, пахнущей временем, но не тем, что ушло, а тем, что только приближается.

«Миссия правосудия». Звучало как благотворительная организация. Но благотворительность здесь пахла кровью. Он видел, как они работают. Не просто работают — они... нет, это не работа. Это что-то другое. Что-то, что не укладывалось в его голове. Они расправлялись с «неугодными» так, будто это было... рутиной. Да, рутиной. Как будто они не люди, а машины. Или, может, они и были машинами. Машинами, которые кто-то запрограммировал. Кто? Рэчел? Или кто-то за ней?

Курт внедрился в их ряды. Это было... нет, не легко. Это было как войти в клетку с тигром, зная, что он голоден. Каждый день — игра. Игра, где ставка — его жизнь. Он видел, как они работают. Нет, не работают — живут. Живут так, будто закон — это нечто, что можно согнуть, как проволоку. Или, может, они просто не видели закона. Не видели ничего, кроме своей цели. Цели, которая... что? Что они хотят? Порядок? Или хаос, прикрытый порядком?

Он начал собирать улики. Каждый день — новый кусочек пазла. Но пазл не складывался. Или складывался, но не так, как он ожидал. Он нашел союзников. Людей, которые тоже устали. Устали от страха, от безнадежности, от... этого. От всего этого. Вместе они разрабатывали план. План, который... нет, не план. Это было что-то большее. Что-то, что могло изменить всё. Или уничтожить.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Он стоял перед выбором. Выбором, который... нет, не выбором. Это было что-то другое. Что-то, что он не мог назвать. Но он знал, что должен сделать. Должен. Или... нет, не должен. Он просто не мог иначе.