Моя леди Джейн (1 сезон)

Представь: вчера ты просто дворянка, зубришь латынь, мечтаешь о чём-то простом — ну, там, выйти замуж за симпатичного лорда, родить пару детей, жить в своё удовольствие. А сегодня — бац! — и ты уже королева. Шестнадцать лет, Карл! Вчера — учебники, сегодня — заговоры, интриги и куча важных дядек в бархатных камзолах, которые смотрят на тебя, как голодные псы на кусок мяса. «Ваше величество» — аж мурашки по коже. И ведь понимаешь, что ты им нужна только как пешка: улыбайся, кивай, подписывай бумаги, а потом — бух под топор.

Но Джейн — она ж не дура, хоть и юная. Глаза широкие, руки дрожат, а в голове уже считает, кто из свиты слишком часто перешёптывается в углу. «Лорд такой-то опять смотрит в сторону Франции… А этот, с бородой клинышком, вчера слишком сладко мне комплименты сыпал». Сердце колотится, как сумасшедшее, но на людях — королевская осанка, хоть в учебник этикета иллюстрацией ставь.

А вокруг — сплошной театр абсурда. Один советник носом в пол кланяется, а сам, я уверена, уже яд в бокале разводит. Другой клянётся в верности, но глаза бегают, будто мыши по амбару. И ведь смешно: вчера ещё с подругами гадала, за кого замуж выйдет, а теперь решает, кому голову рубить.

Но вот что цепляет: сквозь весь этот ад она умудряется не сломаться. То ли от отчаяния, то ли от упрямства — лезет в политические дебри, как лиса в курятник. Ищешь в её глазах страх, а находишь сталь. «Хотите играть? — словно говорит она тихим голосом, пока двор шумит. — Давайте играть. Посмотрим, кто первым сломается».

А фишка в том, что всё это длится… как, месяц? Два? Но каждый день — как год. Каждый шёпот за спиной — нож у горла. И ты сидишь и думаешь: а что, если бы она выиграла? Если бы эта девочка с книжкой Платона в руках переиграла всех циников в шелках? История бы захлебнулась от восторга. Но мы-то знаем, чем кончаются сказки про невинных королев…

И знаешь, что самое обидное? Она ведь могла бы. Могла бы стать той, кто изменит всё. Но история — штука жестокая. Особенно когда ты — всего лишь пешка в чужой игре. А она… она просто хотела жить.