Граница 1918 (2007)

Фон Мунк прибыл в деревню под вечер. Небо было серым, как будто его выстирали в мутной воде. Он... нет, скорее, они — его отряд — начали двигаться иначе, будто почувствовали, что здесь всё не так. Деревня. Не просто точка на карте, а что-то большее. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и каждый шаг отдавался где-то глубоко внутри. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Беженцы. Их было много. Слишком много. Они стояли у границы, как стадо, которое не знает, куда идти. Анна. Она выделялась. Не потому что была красивой — нет, скорее, потому что её глаза смотрели сквозь тебя. Она потеряла всё. Семью, дом, даже имя, казалось, держалось на волоске. Фон Мунк заметил её сразу, хотя старался не показывать. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с дымом костров. Это был запах конца и начала одновременно.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Граница. Она была не линией, а чем-то живым. То ли река, то ли зверь, который дышит и ждёт. Фон Мунк должен был её установить, но как? Люди здесь жили веками, не зная границ. Они смотрели на него, как на чужака, который пришёл с линейкой и картой. А он смотрел на них и видел... что? Себя? Нет, скорее, то, что он потерял где-то по дороге.

Анна. Она стала его... нет, не отрадой. Скорее, напоминанием. О том, что за долгом есть что-то ещё. Но что? Любовь? Или просто страх одиночества? Они говорили мало. Слова здесь были лишними. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Вы видели такое? Когда всё вокруг кажется нереальным, но ты знаешь, что это и есть реальность.

Он должен был выбрать. Между долгом и... нет, не любовью. Между тем, что должно быть, и тем, что есть. Анна смотрела на него, и в её взгляде было что-то, что он не мог понять. Может, это было прощение. Или приговор. Граница. Она всё ближе. Или это он к ней приближается?