Египтянин (1954)

Синух стоял у окна, глядя на Нил. Вода текла медленно, почти лениво, как будто река знала, что её время бесконечно. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Люди. Город. Всё вокруг. Словно песок в песочных часах, который вдруг решил течь вверх. Фараон Аменхотеп IV, или Эхнатон, как он теперь называл себя, перевернул всё с ног на голову. Атон. Единый бог. Солнечный диск. Синух слышал, как жрецы шептались в тени колонн, их голоса сливались с шорохом крыс. «Безумие», — говорили они. Но кто из них был прав? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он потрогал амулет на груди — подарок матери, маленький скарабей, тёплый от тела. Запах старой древесины, пахнущей временем, витал в воздухе. Это был запах дворца, запах власти. Или, может, страха? Синух не мог понять. Его назначили личным врачом фараона. Честь? Проклятие? Он не знал. Но знал одно: здесь, в этих стенах, каждый шаг — это шаг по лезвию ножа. Один неверный взгляд, одно неосторожное слово — и ты уже не врач, а труп. Или, что хуже, изгой.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Заговор. Нет, не так. Заговоры. Их было много, как змей в камышах. Одни шипели, другие молчали, но все ждали своего часа. Синух видел, как тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он пытался оставаться в стороне, но это было невозможно. Фараон доверял ему. Или делал вид, что доверяет. Кто знает? Власть — это игра, где правила пишутся на песке, а ветер меняет их каждую минуту.

Однажды ночью, когда луна была похожа на тонкий серп, Синух услышал крик. Не крик боли, а крик ярости. Он вышел из своих покоев, и... тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Он шёл по коридору, и каждый шаг отдавался эхом в его голове. Потом он увидел её. Царицу Нефертити. Она стояла у окна, её профиль был резок, как лезвие. Она что-то шептала, но слова терялись в ночи. Синух хотел уйти, но не смог. Она обернулась. Их взгляды встретились. И в её глазах он увидел то, что не мог описать. Страх? Ненависть? Или... понимание?

С тех пор он стал замечать больше. Запахи. Звуки. Тени. Всё было связано, как нити в паутине. Но кто был пауком? Фараон? Жрецы? Или кто-то ещё? Синух не знал. Он только знал, что должен выжить. И, может быть, помочь тем, кто ещё не понял, что игра уже началась. Или, может, она никогда и не заканчивалась.