Три мушкетера (1953)

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, тяжёлую, пропитанную запахом старой древесины, пахнущей временем. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Д’Артаньян — бедный гасконец, но не просто бедный. Он был... как бы это точнее сказать... пустым сосудом, который жаждал наполниться. Слава, честь, приключения — всё это крутилось у него в голове, как карусель, но без начала и конца. Он не знал, с чего начать, но знал, что не остановится. И вот он здесь, в Париже, где каждый камень мостовой, кажется, шепчет: «Ты опоздал».

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Три мушкетёра — нет, не просто мушкетёры, а что-то большее. Атос, Портос, Арамис. Их имена звучали, как заклинание, как обещание. Они были... как три стороны одной медали, но медали, которая никогда не падала решкой. Или орлом. Они просто парили.

Кардинал Ришелье. Его имя произносили шёпотом, как будто оно могло обжечь губы. Его интриги были... как паутина, липкая, невидимая, но ты чувствовал её на своей коже. И всё же д’Артаньян и его друзья — нет, не друзья, а что-то ближе, глубже — шли сквозь неё, как сквозь дождь. Мокрые, но не сломленные.

Их подвиги... да, подвиги. Но не те, о которых пишут в книгах. Это было что-то другое. Каждый шаг, каждый удар шпаги — не ради славы, а ради... чего-то, что нельзя назвать. Честь? Да, но не только. Это было как дыхание — необходимое, но незаметное.

И вот они здесь, на краю чего-то большого. Или маленького. Кто знает? Но они идут вперёд, потому что другого пути нет. Или они его просто не видят.

Вы чувствуете это? Ту тонкую грань между безумием и героизмом? Они её переступили. Или, может, она переступила их.

Конец? Нет, это только начало. Или продолжение. Или что-то, что нельзя назвать.