Дедушка

Ирина стояла у окна, глядя на пустынную улицу. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую, которая давит на виски. Она сжала в руке листок с адресом, который выписала себе наспех, дрожащими буквами. Дедушка. Нет, не просто дедушка — Игорь Васильевич Кутепов. Успешный, холодный, далёкий. Она знала о нём только то, что он когда-то был кем-то важным, а теперь жил где-то на окраине города, в доме, который, как говорили, пах старым деревом и временем. Или это она сама так представляла? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Аня спала в соседней комнате, её дыхание было лёгким, как шелест листьев. Ирина закрыла глаза, пытаясь представить, как это — оставить её. Нет, не оставить. Передать. Передать кому-то, кто... кто что? Кто сможет? Кто захочет? Она сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль была почти приятной, как напоминание, что она ещё жива. Пока ещё.

Дорога к дому Игоря Васильевича заняла меньше часа, но казалась вечностью. Тени плясали на стенах, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Она улыбнулась этой мысли, но улыбка не дошла до глаз. Дом оказался таким, каким она его представляла: высокий, с облупившейся краской, с крыльцом, которое скрипело под её шагами. Она постучала. Сначала тихо, потом громче. Тишина. И снова эта вата в воздухе.

Дверь открылась. Он стоял на пороге, высокий, седой, с лицом, которое не выражало ничего. Или выражало всё сразу? Она не могла понять. «Игорь Васильевич?» — её голос дрогнул, как будто это был не вопрос, а мольба. Он кивнул, не говоря ни слова. Она хотела начать с объяснений, с извинений, с чего угодно, но слова застряли в горле. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Она протянула ему фотографию Ани. Он взял её, долго смотрел, потом поднял глаза. «Заходи», — сказал он. И она вошла.

Внутри пахло старым деревом и чем-то ещё, что она не могла определить. Время? Нет, скорее, память. Она села на краешек стула, чувствуя, как холод дерева проникает сквозь ткань юбки. Он сел напротив, положил фотографию на стол. «Расскажи», — сказал он. И она начала. Сначала медленно, потом быстрее, слова лились, как вода из прорванной плотины. Она говорила о диагнозе, о врачах, о том, что времени осталось мало. О том, что Аня — её всё. О том, что она не знает, что делать. Он слушал, не перебивая. Потом встал, подошёл к окну. «Оставь её здесь», — сказал он. Ирина закрыла глаза. Это было не решение. Это было начало.