Новенький (2021)

Жук — нет, Никита, он же Жук, — привык к тому, что всё вокруг вращается вокруг него. Школа, двор, даже воздух в классе, казалось, подчинялся его ритму. Но потом это случилось. Сеня. Новенький. Не просто новенький, а какой-то... другой. Не тот, кто втирается в коллектив, а тот, кто сразу становится его центром. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Сеня не пытался. Он просто был. Улыбался, шутил, и всё — как в том анекдоте про Штирлица, который даже не заметил, как стал своим. Жук сначала не понял, потом не поверил, а потом... потом начал ненавидеть. Нет, не так. Ненависть — это слишком громко. Это было что-то глубже, что-то вроде зуда под кожей, который не даёт покоя.

А потом она. Даша. Она всегда была рядом, как тень, как что-то само собой разумеющееся. Но однажды Жук увидел, как она смеётся над шуткой Сени. Не просто смеётся — а так, будто в её голосе звенели колокольчики. Или это ему показалось?

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Жук сидел на задней парте, а Сеня у доски что-то объяснял. Учительница смотрела на него, как на... нет, не на ученика. Как на того, кто знает что-то, чего она сама не знает.

Конфликт. Нет, не конфликт — война. Но война без выстрелов. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Жук пытался доказать, что он лучше. Сеня даже не замечал. Или делал вид?

А потом... потом что-то изменилось. Не сразу. Не вдруг. Это было как запах старой древесины, пахнущей временем, — незаметно, но настойчиво. Они начали... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Жук понял, что Сеня не враг. Он просто другой. И в этом «другом» было что-то... знакомое.

То, что началось как вражда, стало чем-то большим. Не дружбой — нет, это слишком просто. Скорее, пониманием. Пониманием того, что настоящая борьба — не с другим, а с самим собой.

Или это только мне так кажется?