Судный день Дэна (2014)

Лето в Дании выдалось таким, что даже местные старики, привыкшие ко всему, качали головами: «Не бывало такого». Жара. Не просто жара — будто небо опустилось ниже, прижалось к земле, и дышать стало невозможно. Воздух густой, как сироп, липкий, с привкусом пыли и чего-то... металлического. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Дэнни, шестнадцать, обычный парень, если не считать того, что обычным он себя не чувствовал никогда. Школа, дом, брат, который вечно лезет в душу, как будто знает, что ты там прячешься. И она, конечно. Лиза. Смотрит сквозь тебя, будто ты — стекло. Или, может, ты сам себя таким сделал? Неважно. Проблемы. Они копились, как грязная посуда в раковине, пока однажды... нет, не однажды. Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я.

Сначала это были слухи. Кто-то видел, как старик из соседнего дома... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Не как люди. Быстро, резко, с каким-то неестественным рывком. Потом запах. Не просто гниль — что-то острое, кислое, как уксус, смешанный с кровью. И тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, и даже крики не могли её разорвать.

Дэнни сначала не понял, что происходит. Он думал, это сон. Или шутка. Как в том анекдоте про Штирлица, где всё оказывается розыгрышем. Но нет. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Только это не было весело. Каннибалы. Да, так их стали называть. Они не просто убивали — они пожирали. И делали это с какой-то... методичностью. Как будто знали, что ищут.

И вот тут что-то щёлкнуло. Не в мире — в Дэнни. Он вдруг понял, что все эти мелкие проблемы — брат, Лиза, школа — они как... как пыль. Их можно смахнуть. А вот это — нет. Это было реально. И страшно. Но странным образом... освобождающе. Как будто он наконец увидел, что важно, а что — просто шум.

Он начал замечать детали. Запах старой древесины, пахнущей временем, когда они прятались в сарае. Шероховатость ручки ножа, который он сжал так крепко, что пальцы онемели. И лица. Лица тех, кто был рядом. Брат. Да, он всё ещё был засранцем, но... он был *его* засранцем. И Лиза. Она больше не смотрела сквозь него. Она смотрела *на* него.

Что-то изменилось. Не в мире — в нём. Или, может, это одно и то же?