Девять (2009)

Гвидо Контини — режиссер, который, как говорится, «живёт, чтобы снимать, и снимает, чтобы жить». Его жизнь — это карусель, где каждый новый день крутится быстрее предыдущего. Женщины, вино, съемочная площадка, где он чувствует себя богом... или, нет, скорее, жрецом, приносящим жертвы искусству. Но что-то пошло не так. Он... нет, скорее, они — его мысли, его идеи — начали двигаться иначе. Как будто кто-то подменил пленку в проекторе, и вместо кадров мелькают лишь обрывки, тени, которые он не может собрать воедино.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Он встал перед камерой, как всегда, с уверенностью, которая граничит с наглостью, и... ничего. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, а слова застряли где-то в горле, как рыбья кость. Он пытался шутить, как в том анекдоте про Штирлица, но шутки звучали плоскими, как проколотая шина.

Женщины, конечно, пытались помочь. Луиза, его жена, смотрела на него с тем выражением, которое он ненавидел больше всего — смесь жалости и разочарования. Клаудия, его муза, говорила что-то о вдохновении, но её слова растворялись в воздухе, как дым от сигареты. А Карла... Карла просто молчала, и её молчание было громче любого крика.

Он искал ответы везде — в их глазах, в их прикосновениях, в запахе их духов, который смешивался с запахом старой древесины на съемочной площадке. Но чем больше он искал, тем больше терял. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

И вот однажды, среди этого хаоса, он услышал музыку. Не ту, что играла на заднем плане, а ту, что звучала внутри. Она была тихой, почти неслышной, но она была там. Как будто кто-то настраивал инструмент в соседней комнате, и он вдруг понял — или, нет, скорее, почувствовал, — что ключ к его фильму, к его жизни, лежит не в том, что он видит, а в том, что он слышит.

Но что это за музыка? И кто её играет? Он не знает. И, может быть, это и не важно. Главное — она есть. И она ждёт.