Остров (2006)

Север. Холодный, безжалостный, как будто выдыхающий ледяное дыхание прямо в лицо. Анатолий стоял на палубе, чувствуя, как ветер впивается в кожу, словно тысячи иголок. Он... нет, скорее, они — он и Тихон — начали двигаться иначе. Баржа, тяжелая, неповоротливая, словно старый медведь, плыла по воде, но что-то было не так. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, давящую. Или это только ему так казалось? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Немцы. Их корабль вынырнул из тумана, как призрак, и всё пошло наперекосяк. Анатолий помнит запах пороха, смешанный с солёным ветром, и то, как Тихон смотрел на него. Не с упрёком, нет. С пониманием. Но это не помогло. Страх, как зверь, вырвался наружу, и Анатолий... он сделал это. Выстрел. Тихон упал, как подкошенный, а немцы, эти... они просто оставили его. На барже. Заминированной.

Но судьба, она ведь всегда играет с нами, как в том анекдоте про Штирлица. Анатолий выжил. Монастырь. Остров. Монахи, которые не спрашивали, откуда он, не требовали объяснений. Они просто дали ему кров, хлеб, воду. И время. Много времени. Годы текли, как река, унося с собой боль, но не вину. Она осталась. Груз, который он нёс, как крест.

Старец Анатолий. Так его теперь звали. Люди приходили к нему за советом, за чудом. Он помогал. Но каждый раз, когда он закрывал глаза, видел Тихона. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Он знал, что конец близок. Искал покоя. Искупления. Но что, если прощение уже здесь? В тишине, в запахе старой древесины, пахнущей временем?

Он не знал. И, может быть, это и было главным.