Индиана Джонс и Храм судьбы (1984)

Индиана Джонс стоял на краю пропасти, вглядываясь в туман, который, казалось, пожирал всё вокруг. Гималаи. Эти горы не просто молчали — они дышали, как живое существо, и каждый вдох отдавался в висках холодной тяжестью. Он... нет, скорее, они — он, Уилли и Коротышка — начали двигаться иначе, будто земля под ногами стала мягче, податливее. Или это просто страх? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Перед ними открылся храм. Не просто древний — он был словно вырезан из самой тьмы, с тенями, которые плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с чем-то сладковатым, почти гнилым. Уилли сжала его руку, её пальцы дрожали, но она молчала. Коротышка, как всегда, был начеку, его глаза блестели в полумраке, словно он уже знал, что будет дальше.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Они вошли внутрь, и тишина стала плотной, как вата. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в нечто осязаемое, вязкое. Индиана почувствовал, как холодный пот стекает по спине, но шагнул вперёд. Алтарь. Он был огромен, покрыт резьбой, изображающей Кали — богиню, которая требовала крови. Или нет, не просто крови — жизни.

Они появились из ниоткуда. Культисты. Их глаза блестели в свете факелов, а движения были резкими, почти механическими. Индиана схватил кнут, но понял, что это не поможет. Уилли закричала, но её голос потерялся в гуле, который нарастал, как гром. Коротышка что-то кричал, но слова тонули в этом хаосе.

И тут... ну, вы знаете, как это бывает. Тишина. Не просто тишина — будто мир замер. Индиана почувствовал, как что-то сдвигается в его сознании. Он не знал, что это, но понял, что должен действовать. Или нет, не действовать — просто быть. Быть тем, кто он есть.

Потом всё завертелось. Кнут, крики, огонь. И в конце... ну, вы понимаете. Он всегда выходит сухим из воды. Почти всегда.