Рабство (2007)

Хорхе проснулся от звонка. Не от телефона — от звона в ушах, будто кто-то ударил в колокол прямо у его виска. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Сестра. Её не было. Не просто ушла — исчезла, как будто её стёрли ластиком. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, липкую. Он знал, что это не просто пропажа. Это было что-то другое. Что-то, что он не мог назвать, но чувствовал кожей, как запах старой древесины, пахнущей временем.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Он нашёл записку. Не бумагу — клочок, будто вырванный из чьей-то жизни. Слова на нём были не чернилами, а чем-то тёмным, липким. Он не хотел думать, чем.

Рэй появился как тень. Нет, не так. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. А он просто был. Тихо. Стоял, смотрел, и Хорхе понял: этот человек знает. Знает, что такое терять. Дочь. Сестра. Разница ли?

Они начали двигаться вместе, как два волка, загнанных в один угол. Рэй говорил мало, но каждое слово било точно в цель. «Они не люди, — сказал он однажды. — Они... что-то другое». Хорхе не спросил, кто «они». Он уже знал.

Запахи. Вот что запомнилось больше всего. Запах пота, страха, металла. И ещё что-то — сладковатое, как будто гниль пыталась притвориться цветком. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Они шли через подвалы, склады, порты. Места, где свет не жил, а только умирал. И каждый шаг был как шаг в пропасть. Но они шли. Потому что иначе нельзя. Потому что тишина — это не просто отсутствие звука. Это вакуум, который засасывает всё, что ты любишь.

И вот они нашли её. Нет, не её — их. Девочек. Женщин. Душ. Они стояли, как статуи, но глаза... глаза были живыми. И в них была не надежда, а что-то другое. Что-то, что Хорхе не мог назвать.

Рэй посмотрел на него. «Ты готов?» — спросил он. Хорхе не ответил. Он просто шагнул вперёд. Потому что иначе нельзя.