Вокруг света за 80 дней (2004)

Филеас Фогг стоял у окна, глядя на туман, который, казалось, пожирал Лондон. Он... нет, скорее, они — он и Паспарту — уже начали двигаться иначе. Как будто мир вокруг стал чуть более податливым, чуть более странным. В воздухе витал запах старой древесины, пахнущей временем, и Фогг вдруг подумал: а что, если время — это не прямая линия, а что-то вроде спирали? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Паспарту, как всегда, суетился, собирая вещи. Его руки двигались быстро, но с какой-то странной неуверенностью, будто он боялся разбить что-то невидимое. Моник, та самая француженка, которая ворвалась в их жизнь, как ураган, сидела на диване, рисуя что-то в блокноте. Её карандаш скользил по бумаге, оставляя за собой следы, которые могли быть чем угодно — картой, лицом, или просто игрой света и тени. Тени... они плясали, как демоны. Или как пьяные на субботней вечеринке. Фогг вздохнул.

Потом это случилось. Они вышли на улицу, и мир словно перевернулся. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или в густой суп, который не даёт дышать. Паспарту что-то сказал, но слова потерялись где-то между ними. Моник засмеялась, и этот смех пробил тишину, как молния. Фогг почувствовал, как что-то щёлкнуло внутри него. Как будто он наконец понял, что это за игра.

Их путь начался с Парижа. Или, может, с того момента, когда Фогг впервые увидел Моник. Кто знает? Город встретил их запахом свежего хлеба и дождя, который только что прошёл. Моник шла впереди, её платье развевалось, как флаг. Паспарту нёс чемодан, который, казалось, становился всё тяжелее с каждым шагом. Фогг шёл последним, чувствуя, как земля под ногами становится всё более неустойчивой. Или это он сам?

Потом были горы. Или пустыня. Или море. Всё смешалось, как в том анекдоте про Штирлица. Фогг иногда ловил себя на мысли, что он не уверен, где они находятся. Но это было не важно. Важно было то, что они двигались. Вперёд. Всегда вперёд. И где-то там, за горизонтом, ждал Лондон. Или что-то другое. Что-то, что он не мог назвать, но чувствовал кожей. Как запах грозы перед дождём.