Джентльмены удачи (1971)

Трошкин. Нет, не Трошкин — Доцент. Или всё-таки Трошкин? Он сам уже не понимал, где кончается один и начинается другой. Детский сад, этот островок тишины и запаха акварельных красок, казался теперь чем-то далёким, почти сном. А здесь... Здесь было иначе. Здесь пахло сыростью, старым деревом, которое, кажется, впитало в себя все страхи и тайны мира. И ещё — металлом. Холодным, как взгляд человека, который знает, что ты не тот, за кого себя выдаёшь.

Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Ты чувствуешь это? Или мне показалось? Всё вокруг словно сжалось, стало плотнее, тяжелее. И он, Трошкин, должен был играть роль, которую никогда не выбирал. Доцент. Это имя теперь звучало в его голове, как эхо, как проклятие.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Кто-то подошёл слишком близко. Слишком. Запах дешёвого одеколона, смешанный с потом, ударил в нос. Рука, тяжёлая, как будто налитая свинцом, легла на плечо. «Доцент, — прошипели ему в ухо, — ты знаешь, что будет, если они поймут?» Он не ответил. Не смог. Горло сжалось, будто его обвила невидимая удавка.

А потом — детский сад. Там всё было просто. Там он был собой. Но даже там, среди игрушек и смеха, он чувствовал, как тень Доцента нависает над ним. Как будто она стала частью его, как шрам, который не видно, но который болит при каждом движении.

И вот он снова здесь. В этом мире, где каждый шаг — как ходьба по лезвию. Где каждый взгляд — проверка. Где он сам уже не знает, кто он. Трошкин? Доцент? Или просто человек, который слишком далеко зашёл, чтобы вернуться?