Ограбление (2022)

Ашраф сидел на краю кровати, сжимая в руках пустой конверт. Всё, что у него было, — исчезло. Не просто деньги, а будущее. Его будущее с Софией. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Не вперёд, а куда-то вбок, в туман, где ничего не разглядеть. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Или как в том анекдоте про Штирлица, где он ждёт, а время остановилось. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он вышел на улицу. Город пах старым дождём и чем-то ещё — металлом, ржавчиной, может быть. Запах, который въедается в кожу, как будто сам воздух хочет что-то сказать. Ашраф шёл, не зная куда, пока не наткнулся на объявление. Собрание. Для таких, как он. Для тех, кто потерял всё. Или почти всё.

Надя встретила их в полуразрушенном здании на окраине. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с её духами — что-то резкое, но не неприятное. Она говорила тихо, но каждое слово било в цель. «Я знаю, кто это сделал. Я была с ним. Фарук. Он... нет, они — это не один человек. Это система. Как паутина. Вы попали в неё, а я... я была пауком. Теперь хочу всё исправить».

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Ашраф почувствовал, как что-то внутри него сдвинулось. Не страх, не злость — что-то другое. Надежда? Или просто желание действовать, даже если шансов нет.

Они начали планировать. Не сразу, не гладко. Кто-то сомневался, кто-то кричал. Но Надя знала, куда вести. Она говорила о Фаруке, о его привычках, о его слабостях. «Он любит роскошь, но боится темноты. Как ребёнок. Или как все, кто слишком долго играет с огнём».

Ашраф слушал, но думал о другом. О Софии. О том, как она пахнет — не духами, а чем-то своим, тёплым, как хлеб из печи. Он хотел вернуть не только деньги. Он хотел вернуть себя. Того, кто мог смотреть ей в глаза без стыда.

Но пока... пока они шли вперёд. В туман. В неизвестность. Или, может быть, к чему-то, что ещё не названо.