Наступит завтра или нет? (2003)

Нью-Йорк, весна 2003-го. Город дышал теплом, но Нэйна Капур, кажется, забыла, как это — чувствовать. Её мир, ещё вчера такой устойчивый, теперь напоминал треснувшее стекло: всё на месте, но стоит прикоснуться — и осколки вонзятся в ладонь. Отец погиб, и с его уходом что-то внутри неё замерло. Не просто замолчало — будто застыло, как вода в луже, которая не знает, превратиться ли в лёд или испариться. Она... нет, скорее, они — мать, бабушка, младшие — стали двигаться иначе, как будто кто-то выключил свет, и теперь все нащупывали стены в темноте.

А потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Аман Матхур. Он появился, как сквозняк в закрытой комнате, — неожиданно, но не неприятно. Его смех, его бесконечные шутки, его привычка говорить, не думая, — всё это било по её защитным стенам, как молоток по льду. Но Нэйна не хотела оттаивать. Она боялась, что под этим льдом — пустота. Или, может, что-то ещё хуже.

Рохит, её лучший друг, стал чаще заглядывать в её сторону. Он... нет, они начали говорить о чём-то большем, чем просто работа или семья. Он ловил её взгляды, когда она не смотрела, и она чувствовала это — как будто кто-то провёл пальцем по её спине, оставив след, который не смыть. Но она не была готова. Или не хотела быть готовой.

Аман, тем временем, не сдавался. Он приносил ей кофе, который она не просила, и рассказывал анекдоты, которые она не смеялась. «Ты как Штирлиц, — говорил он, — всегда серьёзная, даже когда смешно». Она хмурилась, но уголки её губ дрожали.

Тени в её квартире плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом её духов — что-то цветочное, но с горчинкой. Она сидела на подоконнике, смотрела на город и думала: а что, если завтра не наступит? Что, если это всё — последний день?

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Она сжала кулаки, потом разжала. Вдохнула. Выдохнула.

Завтра наступит. Или нет. Но сегодня... сегодня она ещё дышит.