Готика (2003)

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую, которая обволакивает всё вокруг. Она сидит в своей камере — нет, не камере, палате. Или всё-таки камере? Стены здесь слишком белые для тюрьмы, но слишком холодные для больницы. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивается с резким ароматом дезинфекции. Это место... оно словно дышит. Или это она дышит им? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Она... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени на стенах. Они плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке, когда свет выключают, и всё становится слишком громким, слишком близким. Она закрывает глаза, но это не помогает. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Звонок. Нет, не звонок — стук. Металлический, резкий, как будто кто-то бьёт по решётке. Или по её черепу. Она не помнит, кто это был. Или не хочет помнить.

Её руки дрожат. Она смотрит на них, как будто впервые видит. На пальцах — следы. Не крови, нет. Скорее, грязи. Или пепла. Откуда он взялся? Она пытается вспомнить, но память — это дырявое сито. Всё, что остаётся, — обрывки. Голоса. Шёпот. Кто-то сказал: «Ты знаешь, что сделала». Но она не знает. Или знает, но не хочет признаться себе?

Коллеги... нет, бывшие коллеги. Они смотрят на неё теперь иначе. Их взгляды — как ножи. Острые, холодные. Они знают что-то. Или думают, что знают. Она хочет крикнуть: «Это не я!» Но слова застревают в горле, как комок глины. Всё, что она может, — это шептать: «Я не помню...»

Потом приходит он. Нет, не он — они. Или это всё-таки она? Зеркало в углу палаты отражает её лицо, но оно кажется чужим. Глаза слишком глубокие, будто в них можно утонуть. Она подходит ближе, касается стекла. Оно холодное, как лёд. Или как её собственная кожа.

Что, если правда не снаружи? Что, если она внутри? В её голове, в её памяти, в её... нет, не в её. В их. Или в его. Вы понимаете, о чём я? Или это только мне кажется?