Тренировочный день (2001)

Джейк Хойт. Молодой, зелёный, с глазами, полными идеалов. Он... нет, скорее, они — его глаза — горели, как фонари в тумане, когда он впервые надел форму. Лос-Анджелес. Город, который никогда не спит, но всегда дышит. Дышит пылью, бензином, потом и страхом. А ещё — запахом старой древесины, пахнущей временем, как будто город сам по себе был старым складом, где хранились чужие грехи.

Алонзо Харрис. Его наставник. Человек, который знал улицы лучше, чем свои ладони. Или нет, скорее, он знал их так, будто они были его ладонями — шрамы, мозоли, грязь под ногтями. Алонзо говорил мало, но каждое слово било в цель. «Здесь, парень, закон — это не то, что написано в книжках. Это то, что ты можешь себе позволить». Джейк кивал, но не понимал. Ещё не понимал.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Тени плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Джейк почувствовал, как его сердце бьётся в горле, как будто хотело вырваться наружу. Алонзо стоял рядом, спокойный, как скала. «Тыыы... — он протянул слово, как резинку, — не бойся. Страх — это роскошь, которую мы не можем себе позволить».

Операция. Слово, которое звучало как приговор. Они вошли в дом. Запах плесени, старой краски и чего-то ещё... металлического. Крови? Нет, скорее, страха. Страх имеет свой запах, знаешь? Он висит в воздухе, как туман над болотом. Джейк держал пистолет, но руки дрожали. Алонзо посмотрел на него, и в его глазах было что-то... не то чтобы презрение. Скорее, понимание. «Тыыы... — снова это слово, — ты либо в игре, либо вне её. Выбирай».

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Граница между законом и беззаконием — она не линия, а дымка. Джейк начал это понимать. Позже, когда они ехали обратно, он смотрел в окно. Улицы Лос-Анджелеса мелькали, как кадры из старого фильма. Алонзо молчал. Но его молчание говорило больше, чем слова. Оно говорило: «Добро пожаловать в реальный мир, парень. Здесь всё не так, как ты думал».

Джейк закрыл глаза. Запах старой древесины всё ещё витал в воздухе. Или это был запах его иллюзий, которые медленно, но верно превращались в прах?