Первый номер (1 сезон)

Знаешь, каково это — быть вчерашней звездой? Вот Константин Иноземцев знает. Его книги лежат на складах, как ненужный хлам, долги давят так, что дышать тяжело, а та самая девушка, ради которой он готов был горы свернуть, теперь примеряет белое платье… но не для него. Жизнь будто взяла и вычертила ему маршрут прямиком в пропасть. И он, кажется, уже почти смирился. Ну кому нужен писатель без вдохновения, да ещё и с репутацией неудачника?

Но судьба, видимо, любит подкидывать сюрпризы. Вдруг — бац! — и ему подсовывают тонущий журнал, от которого все отказались, как от прокажённого. «Возглавь или похороним», — говорят. Смешно, конечно. Неужели это его последний шанс? Константин хватается за соломинку, хотя прекрасно видит: коллектив смотрит на него как на мокрую спичку, которая даже костра не разожжёт. «Докажу», — бормочет он себе под нос, закусывая губу. Не то чтобы верил, но отступать некуда — за спиной уже обрыв.

И вот он работает как проклятый. Ночные марафоны за статьями, вечные споры с командой, которая то и дело язвит: «Где ваш былой талант?». А он… Чёрт, да он и сам не понимает, что творит. То ли журнал спасает, то ли себя через него собирает по кусочкам. Каждый номер — как исповедь: вот здесь злился, тут сомневался, а вот эту колонку написал пьяным в три часа ночи, когда наконец пришло озарение. Постепенно что-то щёлкает — не только в статьях, но внутри. Может, это и есть второе дыхание? Или просто агония перед финальным провалом…

Костя уже не помнит, когда спал спокойно. Зато теперь у него на столе вместо пустых бутылок — ворох читательских писем. «Спасибо», — пишут. Неужели кому-то нужно то, что он выплёвывает на бумагу? Может, и правда — не зря всё? Хотя… кто его знает. Но впервые за годы он чувствует — живёт, а не существует. И пусть мир ещё не поверил в его воскрешение, главное, что он сам начинает смутно догадываться: возможно, падение — это просто лифт перед взлётом.

А вообще, знаешь, иногда кажется, что жизнь — это такая штука, где ты либо падаешь, либо летишь. И, может, Константин как раз в процессе перехода. Ну, или хотя бы пытается.