Если Бил-стрит могла бы заговорить (2018)

Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую, и ты задыхаешься, даже если дышишь. Тиш сидела на краю кровати, её пальцы скользили по животу, ещё почти плоскому, но уже не её. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Фонни. Фонни, который сейчас за решёткой, за этой ржавой дверью, которая скрипит, как старый шкаф её бабушки. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с запахом тюремного коридора — дезинфекция, пот, страх.

Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я. Виктория. Её имя звучало как проклятие, как шипение змеи, которое ты слышишь, но не видишь. Она уехала. Просто взяла и растворилась, как дым из трубы в холодное утро. А Фонни остался. Остался с этим обвинением, которое висело над ним, как туча, готовая разразиться ливнем.

Шерон, мать Тиш, уехала за ней. За Викторией. Она сказала: «Я вернусь с правдой». Но правда — это что? Факты? Или то, что мы чувствуем, когда смотрим в глаза друг другу? Тиш не знала. Она только чувствовала, как тени плясали на стенах её комнаты, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке.

Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось? Этот запах — не то металл, не то кровь. Или это просто страх, который въелся в кожу, как краска в холст?

Фонни когда-то говорил, что скульптура — это не форма, а пустота, которая её окружает. Теперь он сам стал этой пустотой. Тиш сжимала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Она думала о том, как он смеялся, когда они впервые встретились. Смех, который звучал, как колокольчик, но теперь казался далёким, как эхо из другого мира.

И всё же... всё же она верила. Верила, что Шерон вернётся. Что правда вырвется на свободу, как птица из клетки. Или это просто надежда, которая греет, даже когда вокруг холодно?

Тени сгущались. Тиш закрыла глаза. Завтра будет новый день. Или нет.