Харви Милк (2008)

Харви Милк. Нет, не так. Харви. Просто Харви. Он был одним из тех, кто не просто шёл против течения — он разворачивал реку. Или, может, это они — те, кто шёл за ним, — начали двигаться иначе. Тени плясали на стенах его офиса, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом кофе, который он пил литрами. Ты чувствуешь это? Этот запах? Или мне показалось?

Он говорил. Говорил так, что слова становились чем-то большим, чем просто звуки. Они... нет, скорее, это — превращалось в действие. Тишина после его речей. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату. Ты мог бы её потрогать, если бы захотел. Но никто не хотел. Все просто стояли и смотрели. Или, может, не смотрели, а видели. Видели то, что он видел. Или то, что он хотел, чтобы они увидели.

Потом это случилось. Ты поймёшь, о чём я. Не сразу, но поймёшь. Как в том анекдоте про Штирлица, где всё становится ясно только в конце. Только здесь не смешно. Здесь... тихо. Тишина, которая кричит. Или, может, это крик, который звучит как тишина.

Он боролся. Нет, не так. Он жил. Жил так, что борьба становилась частью дыхания. Вдох — закон. Выдох — сопротивление. И так каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Ты чувствуешь это? Этот ритм? Или это только я?

Его избрание. Нет, не просто избрание. Это было... что-то большее. Как будто дверь, которая всегда была закрыта, вдруг открылась. И за ней не было тьмы. Там был свет. Или, может, это был не свет, а просто отсутствие тьмы. Ты понимаешь, о чём я? Или мне нужно объяснить?

Он оставил след. Нет, не след. Это было... как шрам на коже истории. Шрам, который не болит, но напоминает. Напоминает о том, что было. И о том, что может быть. Ты чувствуешь это? Этот шрам? Или это только я?