Волшебник страны Оз (1939)

Дороти — нет, не просто Дороти, а *она* — стояла на краю поля, где желтый кирпич начинал свой путь. Дорога. Нет, не просто дорога, а что-то вроде обещания, протянутого сквозь туман. Тот самый туман, который пахнет старыми книгами, пылью и чем-то сладковатым, как будто кто-то забыл яблоко на солнце. Она... нет, они — Дороти и Тото — начали двигаться. Или это дорога двигалась под ними? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Тени плясали вокруг, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Лес впереди был не просто лесом — он был тишиной. Не просто отсутствием звука, а будто воздух превратился в вату. Ты идешь, а он обволакивает, не дает дышать. Или это страх? Страх, который пахнет мокрой землей и чем-то металлическим, как старые гвозди.

Потом это случилось. Ты поймешь, о чем я. Ведьмы. Нет, не просто ведьмы, а *они*. Их смех — не смех, а скрип двери, которую никто не открывал сто лет. Дороти остановилась. Или это дорога остановила ее? Тото зарычал, но звук был глухим, будто его проглотила та самая вата.

Изумрудный Город. Он... нет, *оно* — сияло вдалеке, как в том анекдоте про Штирлица, который видел свет в конце тоннеля, но не мог понять, то ли это надежда, то ли поезд. Дороти шла. Или ее вели? Дорога, ведьмы, тени — все это было частью чего-то большего. Чего-то, что нельзя объяснить, только почувствовать.

Запах старой древесины, пахнущей временем, смешивался с ароматом чего-то сладкого, как будто кто-то испек пирог, но забыл его в печи. Дороти шла. Или ее несли? Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?