Шулер

Одесса, 1980 год. Костик Волошин сидел в своей квартире на Малой Арнаутской, за окном — серое небо, будто выстиранное в дешёвом порошке. Он... нет, скорее, они начали двигаться иначе. Тени на стенах плясали, как демоны... или как пьяные на субботней вечеринке. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух превратился в вату, плотную, вязкую. Костик закурил, вдохнул дым, и он показался ему сладковатым, как будто папироса пропиталась запахом старой древесины, пахнущей временем. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

Он мечтал о другом небе — голубом, безграничном, где-то за границей. Социализм душил его, как тесный пиджак, сшитый на чужой размер. Но пока он был здесь, в этой реальности, где работал научным сотрудником в НИИ. Маскировка. Идеальная. Кто бы мог подумать, что этот тихий парень в очках — мастер шулерских махинаций? Он... нет, они, его руки, знали карты лучше, чем собственное отражение в зеркале. Потом это случилось... ты поймёшь, о чём я.

Вчера был вечер в подвале на Дерибасовской. Стол, покрытый зелёным сукном, запах пота и дешёвого одеколона. Костик играл, как всегда, без суеты. Его пальцы скользили по картам, будто по клавишам рояля. Но что-то было не так. Тишина. Не просто отсутствие звука — будто воздух сгустился, стал тяжелее. Он почувствовал, как кто-то смотрит на него. Взгляд, как игла, вонзился в спину. Костик обернулся, но там никого не было. Или это ему показалось?

Теперь он сидел дома, разглядывая свои руки. Они дрожали. Не сильно, почти незаметно. Но дрожали. Он думал о том, как всё это закончится. Или не закончится. Потому что иногда конец — это просто начало чего-то другого. Вы тоже это чувствуете? Или мне показалось?

За окном завыл ветер, и Костик вдруг понял: он уже не здесь. Его мысли улетели туда, за границу, где небо голубое, а воздух не пахнет ватой. Но пока он был здесь. И это «пока» тянулось, как резинка, которая вот-вот лопнет.